Мне довелось увидеть настоящее Полесье с его непроходимыми болотами, нескончаемыми бродами, непроезжими дорогами, убогими деревеньками. Если вам, уважаемый читатель, довелось просмотреть белорусский кинофильм «Люди на болоте», то я могу свидетельствовать: все верно в этой кинокартине: и люди, которых, видимо, наказал Бог за какие-то прегрешения, поселив на неудобице, и природа, которая не вдохновляла, а печалила.
Здесь жизнь остановилась на каком-то этапе средневековья. Грамота сюда не дошла, а медицина оставалась народной. От болячек и хворей односельчан лечили знахари и нередко от эпидемий вымирали целые деревни.
Но что особенно поражало нас, так это добросердечие, гостеприимство полешуков. Ночлег можно было найти в каждой хате. Хозяева ставили на стол все лучшее, чем располагали. Чугунок вареной бульбы, шматок сала, к ней традиционная «яечня», поджаренная на свином сале…
Один пасечник поставил перед нами большую миску меда. В другом месте нас угощали вялеными лещами.
Здесь, в непроходимых болотах, а окнах застойной воды кроме пиявок водятся вьюны, довольно вкусная рыба. Выходит, нет водоемов, а рыбы много и взять ее не так уж трудно. Для этих целей полешуки плетут из ивовых прутьев морды, пользование которыми не требует больших затрат времени: поставил и можешь уходить до очередной проверки. Ребятишки успешно ловят вьюнов большими картофельными корзинами.
И вот мы уже на подступах к Поддубовому. На кордоне, к которому подошли, жил лесник из объезда объездчика Иосифа Гулевича. Здесь нас хорошо приняли и после короткого отдыха мы продолжили путь на телеге.
По моим наблюдениям, ландшафт здорово изменился: болота с чахлой растительностью сменились сосновым бором. А вот и Поддубовое. Мы расстались с отцом, не думая, что расстаемся надолго.
Я сразу же попал в объятья бабушки Улиты. К деду Иосифу приблизиться не осмелился – он производил впечатление сурового на вид человека. Выше среднего роста, неразговорчивый, рыжебородый… не знаю, рад он был нашему появлению. Или не очень. Его мысли для окружающих всегда оставались загадкой. Так получилось, что на какое-то время вся семья Иосифа Гулевича оказалась в сборе: старшая дочь Надежда, младшая, еще незамужняя Вера, сын Владимир, бывший поручик царской армии, пришедший пешком из Румынии. Все дети из семейства Гулевича получили образование на уровне среднего, но в условиях войны и разрухи вынуждены были отсиживаться в Поддубовом.
Дед происходил из разорившейся мелкопоместной польской шляхты, бабушка Улита – неграмотная хохлушка из села Бичаль из-под Ровно. Трудно сказать, как оказалось возможным такое сочетание, тем не менее отношения между ними были корректными, вернее сказать уважительными.
Кордон Поддубовое состоял из трех усадеб. Неподалеку – дом, в котором проживала семья лесника Томко, поодаль, на противоположной стороне, жил лесник Маевский.
Уже много лет лесная охрана не получала жалования. Служащие помещика Агаркова, живя в ведомственных домах, имели свои хозяйства – держали скот, пахали землю и вместе с тем продолжали безвозмездно служить пану Агаркову, Проживавшему в Варшаве. По давно заведенному порядку лесники приезжали к пану объездчику по воскресеньям на инструктаж. На кухне нестерпимо пахло самосадом и бабушка Улита нервничала, обучая стариков культуре поведения: чтобы поменьше заносили грязи в помещение, чтобы не харкали на пол и не выражались..
В будние дни пан объездчик совсем не походил на пана – он был и пахарем, и сеятелем, и косарем, а иногда сутками пропадал на лесных пожарах. Впрочем, доставалось всем. У каждого были свои обязанности. Только неугомонной бабушке Улите приходилось быть повсюду, вникать во все дела.
Я по малолетству был вольноопределяющимся, но в конце концов определился, как главный заготовитель белых грибов.
Здесь они росли даже в пределах изгороди. Я успевал сходить в лес два-три раза в течение дня. Ближние места изучил досконально. Под дубами росли черноголовые, в сосняках с краснинкой, в березняках – белобрысые. В зарослях кукушкина льна или вереска – длинноногие.
Моему новому увлечению взрослые всячески способствовали. В сезон заготовки белых грибов большая русская печь, в которой сушились белые, топилась беспрерывно. Потом грибы сортировались- старые хранились навалом, а молодые нанизывались на прочные нити по ранжиру- от мала до велика, подвешивались на стенку, прикрытые легкой тканью, отчего на кухне долго не выветривался приятный грибной дух. А глубокой осенью невесть откуда наезжали скупщики-менялы, шла бойкая торговля. Белые грибы всегда были в цене.
Поддубовое - прелестный уголок в зеленом море окрестных лесов. И вместе с тем это глухомань, можно сказать, в центре Европы. До ближайшей захолустной деревушки Гаврильчицы – 5-6 верст по ужасной лесной дороге.
По улучшенной лесной дороге можно добраться до имения Бор, являвшегося филиалом лесной империи Агаркова. До волостного села Чучвичи что-то около шестнадцати верст. Тем не менее здесь можно было застать кое-что относившееся к благоустройству громадной лесной территории частного владельца Агаркова. Прежде всего это организация территории. Существовала сеть грунтовых улучшенных дорог. Такие дороги скрещивались недалеко от Поддубового. Решались вопросы сбыта древесины.
По всей территории в бассейнах сплавных рек были прорыты каналы со шлюзами в виде деревянных щитов для регулирования уровня воды. Ширина каналов – метров до десяти. И представить себе было невозможно, как они прокладывались при полном отсутствии какой-либо техники. По каналам бревна сплавлялись к реке Лань, там сплачивались плоты, которые доставлялись в безлесные районы юга России по рекам Припять и Днепр.
От магистральных сплавных каналов были прокопаны узкие канавы, называемые стрелками. Стрелки питали водой главные каналы, одновременно, осушали заболоченные пространства. Неподалеку, западнее Поддубового, проходил Плесецкий канал, восточнее, в нескольких километрах - Теребольский. Первый был поглубже, дно темное, илистое, второй - помельче, дно светлое, песчаное.
На главную Оглавление Читать дальше