Над отчим краем, над Полесьем, -
Дозорный аист в поднебесье.
Он видит под своим крылом 
Мое гнездо, мой отчий дом.
Необозримый край полесский:
Леса, болота, перелески,
Зеленый край под синим небом...
Весна - с цветами, осень - с хлебом...
Прольются теплые дожди -
Грибного урожая жди,
А на болоте журавлином
Уже краснеют журавины.
И видит аист зорким оком:
Уж едут гости издалека...
Гостей Полесье угощало
”Яечней” с белорусским салом.
К “яечне” полагался впрок
Горячей бульбы чугунок.

Есть Лучицы, село такое,
В начале века - волостное,
В нем старшина был волостной
И писарь очень деловой,
И стражник с саблей, и кутузка,
Учитель местной школы русской,
Духовный пастырь очень строгий,
Чтоб люди помнили о Боге.
В кутузке вечно было пусто,
А саблей страж рубил капусту,
Не видел батюшка пока
Ни одного еретика.

Здесь жили, по тому мы судим,
Добропорядочные люди.

В родном селе - родная хата,
Мой дед срубил ее когда-то.
И много лет, за годом год,
В ней проживал крестьянский род.
В большой семье - старик отец,
Иван, по прозвищу Шавец.
Дед Павел, прадедушка мой, -
Шавец, сапожник крепостной,
Он и принес в семью Ивана
Такое прозвище от пана.
Семейство жило бедновато -
Землицы было маловато,
Бывало, хлеба не хватало
И не хватало к хлебу сала.
Лишь рук, упорных и умелых
Хватало для любого дела.

Трудом, не милостью богов,
Семейство жило без долгов.
Однообразна, тяжела
Работа сельская была:
Ходил понуро за сохой
Усталый пахарь пожилой...
А что сказать о женской доле
Во время жатвы в знойном поле!..
На сенокос ходил народ
За реку Птичь, по пояс вброд.
...Стучали на токах цепы,
Взбивая жесткие снопы...


Одет был каждый полешук
Трудом своих умелых рук.
В крестьянском гардеробе личном
И нитки не было фабричной.
У каждого - совсем не диво -
Свой самосад, свое огниво.
Большие были достижения
По части лапотоплетения -
Абориген мечтать не мог
О паре яловых сапог...

Охотно шли на посиделки
К Шавцам соседи и соседки,
Просили деда: “кали ласка,
Расскажи, дедуля, сказку”...
Дед не отказывал ни разу,
Немедля приступал к рассказу,
Так увлекался, что, бывало,
Для сказки ночи не хватало...

Проведывал Ивана друг
Из Академии наук.
Когда-то здесь, в полесской вёске,
Учил детишек Сержпутовский,
Теперь те годы далеки,
Состарились ученики,
И сам ученый между дел
И сгорбился, и поседел.
Ученого считали странным:
“Опять за сказками к Ивану”...
“Ну да... за сказками опять,
Чтоб “книгу мудрости” писать”...


Насчет ума - как Бог рассудит,
А за наукой ходят в люди.
И не жалел Иван лаптей
Для семерых своих детей.
Учились дети в местной школе,
Учились все по доброй воле -
Кто зиму выходил из тьмы,
Кто - две, а кто и три зимы.
Сынишку младшего, Андрея,
Недаром звали грамотеем -
По воле братьев и отца
Он доучился до конца
И школу парень, между прочим,
С похвальной грамотой окончил.
А сам Иван при всем при том
Расписывался крестом.

Окончив школу, сын Андрюша
Прожужжал папаше уши:
“Готов на хлебе и водице
Я на наставника учиться”...
На помощь поспешил учитель,
Андрея давний покровитель:
“Поговорим, Иван, рассудим,
Как вывести Андрея в люди”...
Руками разводил Иван:
“Не против я. Да пуст карман.
Василий, Федор и Григорий
Жениться пожелают скоро,
Само собой, как говорится,
Захочут парни отделиться”...
“И что же”, - возразил учитель, -
Твоя забота, ты - родитель,

Но ты подумай: десятину
Поделишь на четыре сына.
Андрюша, если выйдет в люди,
Претендовать на пай не будет”...

Семье понравилась затея
Помочь учиться “грамотею”
И тут же превратили кружку
В копилку денег для Андрюшки.
Помещик Вильсон, местный пан,
Нередко нанимал крестьян
И можно заработать было
На спички, соль, или на мыло.
Копилка с медью для Андрея
Все становилась тяжелее...

И вот - торжественный момент -
Свой, лучицкий интеллигент!..
Родня, соседи из Андрюши
Едва не вытряхнули душу...
Вопросы: «как прошло ученье
И получил ли назначенье» ?...
«Да. Позади все передряги,
И вот... С печатями бумаги»!..
В сторонке всхлипывала мать -
От счастья, надо полагать.
Иван... Счастливей всех на свете:
Каков отец, такие дети...

Такая жизнь: спи за двоих
И отдыхай за четверых...
Спать допоздна, сидеть без дела
Андрею вскоре надоело.

И вот о деле, наконец,
Заговорил его отец:
“Птичь наша - рыбная река,
Да нету в хате рыбака.
Нет рыбака и рыбы нет,
Невкусным кажется обед”...
Недолго пару лесок свить
Крючки у Шульмана купить.
У меня уже готовы
Два удилища сосновых”...
...О том, что рыбаку везло
Узнало вскоре все село:
Рыбак науживал с утра
Ведро «живого серебра»,
А иногда - оказия:
Вываживал и язя он.

В реке - опавшие листочки -
Уходят летние денечки.
Андрей Иванович в дорогу
Стал собираться понемногу.
Недалеко - учебный год,
А с ним и множество хлопот.
Как тяжело прощанье это -
С родней, с рекой и теплым летом.
Такое лето может сниться,
Но в жизни вряд ли повторится...

Иван не ожидает гостя,
Лежит на лучицком погосте,
Старуха - смерть не ходит мимо
Талантливых, неповторимых.
Так не узнал бедняга дед -

Была ли книга, или нет.
Когда вражда затмила разум,
Народу было не до сказок,
Народ погнали на убой
В окопы первой мировой.
И Лучицы за две недели
Наполовину опустели.

Уже все замужем девчата,
Покинули родную хату,
Старушку - мать похоронили...
Хозяйство братья разделили
И хату, батькино подворье
Унаследовал Григорий.
Семейства под отцовской крышей
Свели Андрей и дядя Гриша.
Андрей - мой папа, мама - Надя,
Прасковья - тетя, Гриша - дядя,
Двоюродных... со счету сбился -
Считать еще не научился...
Наверно, в этом деле аист
Совместно с дядей постарались.
Родные объяснили мне,
Что наши папы - на войне.

Все меньше самодельных тканей
Производили лучичане,
У Шульмана в лавчонке ситцы
Приобретали молодицы,
А в Лучицах - одна швея -
Надежда, матушка моя...
С утра до вечера, бывало,
Машина “Зингер” стрекотала...

Когда уборка поспевала,
Тогда машина умолкала,
Мы - по себе, а мамы - в поле -
Такая у солдаток доля...
В ту пору орденов, медалей
Героям тыла не давали. 

В большой толпе односельчан
Хромой солдат “рубил с плеча”
И рвал, нещадно матеря,
Портрет последнего царя:
“Смерть мировой буржуазии,
Долой войну! Спасай Россию!..
Наш пан, ясновельможный Вильсон,
Недавно за границу смылся...
Чего стоим? Готовьте колья
Делить помещицкое поле”!..
Народ молчал. «Не надо, что ли
Прирезка к собственному полю»?..
“Эй, кавалер! - звучал ответ -
Земля нужна. Сомнений нет.
А не слыхал ты что ли, вроде,
О том, что немец на подходе”...

Неподалеку - старый шлях,
Он ожил прямо на глазах:
Без водопоев и привалов
Россия спешно отступала -
В фургонах раненых везли,
Солдаты толпами брели.
Они, усталые и злые,
Бородачи и молодые...


Неловкость чувствовал солдат,
Хотя ни в чем не виноват.
И - удручающая весть,
Что немец завтра будет здесь...

Герр официр, немецкий пан,-
Усатый рыжий таракан,
Пруссак, слуга неутомимый
Оккупационного режима.
Вернуть приказано крестьянам
Все, что утащено у пана.
Кто в этом деле не безгрешен,
Тот будет бит, или повешен...
Фриц по курятникам не лазал
И грабил больше по приказам.
Напротив теткиных ворот
Был установлен пулемет
И старосте дано заданье:
Собрать оброк по предписанью.

Вдруг по следам немецким свежим
Явились польские жолнежи.
В той оккупации шляхетской
Жилось не лучше, чем в немецкой -
Рубцы от панских шомполов -
На задницах полешуков,
А за поляками - бандиты,
Остатки битых - недобитых.
И так - напасти за напастью,
До торжества Советской власти.
		
ЭПИЛОГ

Крылов напоминает нам
Об уважении к корням:
Пусть зеленеет древо жизни
На радость людям и отчизне.
Ведь это есть, мои родные,
Сама история России...
Мы знаем, как вначале века
Жилось родному человеку.
Спасибо Вам, ученый друг
Из Академии наук!
Хвала ученому и честь:
Задуманная книга - есть!..
              
г.Сысерть. 1995г.