Я сидел на своем обычном месте напротив санатория «Луч» и скучал. С рассвета клюнули две «фанерки» – так местные рыболовы называют маленьких подлещиков, вернее рыбок из лещовой породы, так как под подлещиком разумеют особь посолиднее жалкой «фанерки», состоящей главным образом из костей. Только что клюнул елец. Я чуть-чуть повеселел, но перелома в настроении не наступило. Как мы, рыболовы, не стараемся «сносить удары», то есть переносить неудачи, все равно что-то остается в виде осадка на весь день. Тем временем над стеной сумрачного леса поднималось солнце и шансов на успех становилось все меньше.
Позади послышался шорох. Кто-то приближался ко мне. Не иначе, опять какой-то любопытствующий дачник. Они, дачники, нередко досаждали мне своими вопросами: «Ну как дела? Клюет?»…
Несколько мелких камешков из-под ног «болельщика» скатились в воду возле моих удочек. Это мне не понравилось. Готовый встретить незнакомца гневными словами, я скосил глаза и увидел башмак не менее сорок пятого размера. Такую обувь дачники не носят и я счел благоразумным воздержаться от гневных тирад.
-Клев на уду! – услышал я доброжелательно произнесенное пожелание.
Человек крупного телосложения неуклюже устраивался возле меня, а я, выдавив из себя «спасибо» за пожелание, продолжал свои антропологические наблюдения.
Задубелое на солнце и ветру лицо, широкий нос – главный потребитель солнечной энергии, белесые, выгоревшие на солнце густые брови, живые глаза энтузиаста. На лице незнакомца главенствовала широкая доброжелательная, располагающая улыбка.
Мы оказались разными – он общительный, шумный, словоохотливый, я – немногословный созерцатель, человек впечатлительный, сдержанный. Тем не менее, между нами возникла дружеская беседа, которая открывала путь к добрым отношениям в будущем. Прошло немало времени и я уже знал немало об этом человеке.
Петр Алексеевич Заломов – бывший рабочий обрубного цеха, всю свою трудовую жизнь проработал на одном предприятии, владея многими специальностями. Рассказывая об этом, Петр Алексеевич, посмеиваясь, заметил, что самой трудной специальностью оказалась та, которой овладевал вне производства, - рыбная ловля. Долгое время рыболов приносил с пруда по нескольку подсушенных на солнце мелких окунишек, которых и коту не хватало.
-Сидел бы ты дома, Петр, - говорила Екатерина Ивановна, жена рыболова.
-Работая на заводе, я не подозревал, сколько света, тепла и чистого воздуха вокруг. До конца своих дней мне не отхаркаться от заводской пыли. Обрубной цех - самое грязное помещение на заводе. Вот и хожу на пруд , чтобы отдышать , а вернее надышаться вволю. А Екатерина стала помалкивать - на столе все чаще стали появляться рыбные блюда. Екатерина Ивановна, сравнивая магазинного минтая со свежей лещатиной, предпочитала лещатину, с которой наша уральская картошка превращалась из обыденщины в царское блюдо.
…Вдруг я почувствовал сильнейший толчок в плечо, от которого едва не свалился в воду. Потребовались доли минуты для того, чтобы понять в чем дело. Мой собеседник держал в руке удилище одной из моих удочек, которое изгибалось в дугу, но ответные усилия рыболова оказались сильнее. Лещ сдался. Оказавшись на поверхности послушно, лежа на боку, двигался к берегу.
-Сак!.. – потребовал Заломов. Тут я не оплошал, подхватив сачком громадного леща, все еще находившегося в состоянии шока.
-Поздравляю, - оправившись от волнения, проговорил Петр Алексеевич. И опять я увидел на его лице доброжелательную улыбку: - Надо же… Чуть было не прозевали…
На главную Оглавление Читать дальше